11 ноября - 110 лет со дня рождения Евгения Ивановича Чарушина, детского писателя и художника-иллюстратора. В день смерти великого немецкого зоолога Альфреда Эдмунда Брема в
небольшом российском городке Вятка в семье губернского архитектора Ивана
Аполлоновича Чарушина родился мальчик, чьи рисунки к детским книгам о
животных прославились на весь мир.
Евгений Иванович Чарушин —
российский график, писатель, заслуженный деятель искусств РСФСР (1945).
Оформил несколько десятков книг для детей. Иллюстрировал собственные
рассказы. Его книги выходили в Англии, США, Японии, Индии, Болгарии,
других странах; их общий тираж превышает шестьдесят миллионов
экземпляров…
Любовь к природе родители прививали сыну с детства: «Отец
брал меня во все свои поездки по Кировской области. Ездили мы и днём и
ночью, лесами и лугами, в пургу и осеннюю непогоду. И волки за нами
гнались, и въезжали мы на токовище тетеревов, и глухарей вспугивали с
вершин сосен. <…> И восход солнца, и туманы утренние, и как лес
просыпается, как птицы запевают, как колёса хрустят по белому мху, как
полозья свистят на морозе — всё это я с детства полюбил и пережил». Мать, Любовь Александровна (урождённая Тихомирова), учила ребёнка «смотреть и удивляться силе и красоте природы и всему её разнообразию и великолепию…».
Родительский дом с огромным, заросшим садом был густо населён
животными: поросятами, индюшатами, кроликами, цыплятами, чижами,
свиристелями, щеглами, подстрелками разных птиц, которых выхаживали и
лечили… «Были у нас кошки, банки с рыбками, птицы в клетках. На окнах заросли цветов — любимое дело матери». А ещё в доме жил Бобка — трёхногий калека-пёс, который был закадычным другом Чарушина. «Он
лежал всегда на лестнице. Все об него спотыкались и бранились. Я же
ласкал его и часто рассказывал <ему> о своих детских огорчениях». Мальчик рос озорным и весёлым. Однажды за какой-то проступок мать
поставила его в угол за ширму. Время шло, понемногу семья обеспокоилась,
что ребёнок слишком долго стоит в углу: вон же его ботинки под ширмой.
Когда же ширму убрали, оказалось, что Жени там нет. Одни ботинки стоят…
Рисовать Чарушин начал рано.«Это было просто, по-видимому,
свойственно мне, как говорить, петь, шалить или слушать сказки. Помню,
как я слушал сказки с карандашом и рисовал во время рассказа».
Любимым чтением для него были книги Сетона-Томпсона, Лонга, Биара, но в
особенности, подарок отца — семь томов Брема, которые Евгений Иванович
хранил и перечитывал всю жизнь. «Я читал его запоем, — вспоминал Чарушин, — и никакие «Нат Пинкертоны» и «Ник Картеры» не могли сравниться с Бремом». Рисовал начинающий художник «преимущественно зверей, птиц да индейцев на лошадях»,
бегая в чучельную мастерскую, расположенную недалеко от родительского
дома, или наблюдая свой домашний «зоопарк». Можно предположить, что
раннее знакомство с искусством народов Востока, его лаконизмом и
точностью в изображении зверей, умением любоваться природой и ощущать
себя её частью оказало существенное влияние на творчество Евгения
Ивановича, на его подход к рисованию животных.
Закончив
среднюю школу в Вятке (1918), где он учился вместе с Юрием Васнецовым,
Чарушин пошёл в армию, служил помощником декоратора в культпросвете
Политотдела штаба Красной Армии Восточного фронта. Лишь в 1922 году он
вернулся к мирной жизни. Зимой учился в декоративных мастерских Вятского
губвоенкомата, а осенью того же года поступил на живописный факультет в
Петербургскую Академию художеств (ВХУТЕИН). По окончании учёбы (1926) и краткосрочной службы в рядах Красной Армии,
Чарушин пришёл в Детский отдел Госиздата, которым заведовал Владимир
Лебедев. В те годы перед художниками ставилась задача создать
принципиально новые книги для маленьких граждан советского государства,
книги высокохудожественные и, в то же время, информативные и
познавательные. Чарушинские рисованные звери понравились Лебедеву, и он
принялся всячески поддерживать художника в его исканиях и творчестве.
Первая же книга с иллюстрациями Евгения Ивановича — рассказ В.Бианки
«Мурзук» (1928) — привлекла внимание не только маленьких читателей, но и
знатоков книжной графики, а рисунок из неё был приобретён
Государственной Третьяковской галереей.
В
1929 году Чарушин сделал несколько книг: «Дикие звери», «Разные звери»,
«Вольные птицы», «Как мишка большим медведем стал». Уже в них
проявилось незаурядное мастерство художника в передаче повадок животных.
Сидящий на ветке маленький осиротевший медвежонок; нахохлившаяся
ворона, собирающаяся клевать косточку; бредущие кабаны с малышами… — всё
нарисовано ярко, выразительно и, в то же время, лаконично и ёмко. Создавая
образ животного, художник умел выделить самые характерные его черты.
Рисунки Чарушина отличаются свежестью, умением взглянуть на зверя,
словно в первый раз в жизни.
Чарушинские звери всегда очень трогательны, эмоциональны. Среда, фон в
ранних его книгах едва намечены. Главное — крупным планом показать
животное, при этом не только создав художественный образ, но и изобразив
своего героя максимально правдиво с точки зрения биологии. Плохо
нарисованных зверей Евгений Иванович терпеть не мог. Он считал, что в
детской книге рисунки должны быть живыми, дышащими, и не любил Ивана
Билибина, утверждая, что тот занимался не иллюстрированием, а
раскрашиванием холодных, мёртвых контуров…
Деятельным
Чарушин был с детства. Так, в шесть лет художник заболел брюшным тифом,
наевшись каши из грязного куриного корыта. Плавать научился в
одиннадцать лет, когда вместе со стадом переплыл широкую реку Вятку,
держась за коровий хвост. Мало кто знает, что у художника Чарушина было
несколько патентов на изобретения. Он построил планёр и летал на нём.
Ходил по воде на придуманных им самим лыжах-поплавках.
В 1930 году Чарушин попробовал писать небольшие рассказы.«"Преисполненный
до краёв” наблюдениями детства и охотничьими впечатлениями, я стал, при
горячем участии и помощи С.Я.Маршака, писать сам». Очень
тепло о рассказах начинающего автора отозвался Максим Горький. Впрочем,
сочинять Чарушин пытался ещё в детские годы. В 15 лет он с друзьями
выпускал журнал «Сопохуд» (Союз поэтов и художников). Для журнала он
писал, по собственной оценке, «корявые и тяжкодумные» стихи, однако «поиски нужного слова в конце концов мне пригодились… — признавался Евгений Иванович, — и журналы эти очень смешные, детские, но они очень повлияли на моё творчество».
Уже в первом его рассказе — «Щур» (1930) — проявилось не только знание звериных характеров, но и хорошее чувство юмора. «Щур
в клетке свистит, мурлычет Вася, Харлашка Прошку таскает за шиворот: то
Харлаша Прошу, то Проша Харлашу — а я их всех рисую, я — художник». И во всех других рассказах Чарушина «всегда явно ощутима то мягкая, то озорная, то по-доброму снисходительная, то немножко ироничная улыбка».
Всю жизнь Чарушин с огромным уважением относился к своим читателям. Его
радовало, что звери, которых он рисовал, нравятся не критикам и
редакторам, а именно малышам: «…для них не станешь сюсюкать в картинках, как это делается в других странах, не станешь рисовать пупсиков…"
Рассматривая чарушинские книги, смело можно сказать, что и тексты, и
иллюстрации к ним отражают единый, цельный внутренний мир их создателя.
Его рассказы и рисунки строги, лаконичны, познавательны и — понятны даже
совсем маленькому ребёнку. В коротких рассказах из сборника «Птенцы»
(1930) — о рябчатах, коростелятах, совятах… — Евгений Иванович мастерски
выделяет самые броские, самые запоминающиеся особенности своих героев: «А
вот вертишейки — хитрые птенцы! Подберётся к гнезду страшный зверь —
мышь или белка, они шеи вытянут, зашипят змеёй. Всякий тут испугается».
Работая
над книгой, Чарушин придавал большое значение единству слова и текста.
Вдумчиво подходил к выбору шрифтов, считая, что в книге не должно быть
ничего случайного. Как правило, он предпочитал рубленые шрифты, удобные
для детского чтения. На обложках часто рисовал шрифт вручную, считая,
что так он органичнее сочетается с рисунками. Иногда пробовал «играть»
со строчками в наборном шрифте, как в книгах В.Бианки «Теремок» (1929)
или «Щур».
До войны Евгений Иванович создал около двух десятков книг: «Птенцы»
(1930), «Волчишко и другие» (1931), «Облава» (1931), «Цыплячий город»
(1931), «"Джунгли” — птичий рай» (1931), «Животные жарких стран» (1935),
а также продолжал иллюстрировать других авторов, среди которых
С.Я.Маршак, М.М.Пришвин, В.В.Бианки, А.И.Введенский… «То, что производило на меня большое впечатление в детстве, — говорил художник, — волнует
и сейчас. Я хочу понять животное, передать его повадку, характер
движения. Меня интересует его мех. Когда ребёнок хочет погладить моего
зверёнка — я рад. Мне хочется передать настроение животного, испуг,
радость, сон и т.п. Всё это надо наблюдать и прочувствовать. Больше
всего я люблю изображать молодых животных, трогательных в своей
беспомощности и интересных, потому что в них уже угадывается взрослый
зверь».
Кроме работы в издательствах, Евгений Иванович активно сотрудничал с
детскими журналами — «Мурзилкой» (с 1924 г.), «Ежом» (1928-1935 гг.) и
«Чижом» (1930-1941 гг.); делал настенные эстампы для детей, порой
работая без авансов и гонораров. «Я
приучился с детства понимать животное — понимать его движения и мимику.
Мне сейчас даже как-то странно видеть, что некоторые люди вовсе не
понимают животное», — говорил художник. Он любил
природу, но главное, умел привить эту любовь читателям. Парадоксально,
но при этом Чарушин был страстным охотником, а своё первое ружьё получил
в подарок от отца лет в одиннадцать-двенадцать. В его доме, как и в
доме родителей, постоянно жили всевозможные звери, а в одной из комнат
стоял огромный вольер для птиц.
Во время войны Чарушин уехал из Ленинграда на родину, в Киров (Вятку).
Он рисовал плакаты для «Окон ТАСС», писал картины на партизанскую тему,
оформлял спектакли в Кировском театре драмы, расписывал помещение
детского сада одного из заводов и фойе дома пионеров и школьников. И —
занимался с детьми рисованием.
В
1945 году художник вернулся в Ленинград. Помимо работы над книгами, он
создал серию эстампов с изображениями животных. Ещё до войны он увлёкся
скульптурой, расписывал чайные сервизы, а в послевоенные годы делал из
фарфора фигурки животных и целые декоративные группы.
Последней
книгой Чарушина стали «Детки в клетке» С.Я.Маршака. А в 1965 году ему
посмертно была присуждена золотая медаль на международной выставке
детской книги в Лейпциге.
На всю жизнь художник сохранил детское мироощущение и какой-то ребяческий восторг перед красотой природы: «Я
очень благодарен моим родным за моё детство, потому что все впечатления
его остались для меня и сейчас наиболее сильными, интересными и
замечательными. И если я сейчас художник и писатель, то только благодаря
моему детству». Понимая, что именно в детстве закладывается основа мировоззрения человека, Чарушин писал: «Моя
задача — дать ребёнку предельно цельный художественный образ, обогатить
художественное восприятие ребёнка, открыть ему новые живописные
ощущения мира…".